Опубликовано вт, 06/09/2016 - 13:28
Президент Федерации гребного спорта России Вениамин Бут и нанятые им юристы не имеют никакого отношения к допуску на Олимпийские игры подавляющего большинства российских спортсменов, чьё участие находилось под вопросом. Подробности о слушаниях в Арбитражном спортивном суде (CAS) в преддверии и в период Олимпийских игр в Рио-де-Жанейро специально для Агентства спортивной информации «Весь спорт» рассказал Артём Пацев – адвокат таких звёзд, как пловец Юлия Ефимова, велосипедистка Ольга Забелинская, борец Виктор Лебедев и многие других. Его рассказ – ответ на лживые заявления и недостоверные комментарии в СМИ.
- В российской прессе начали со странной настойчивостью начали появляться публикации, что ряд членов сборной России по плаванию (в том числе Юлия Ефимова, Дарья Устинова, Никита Лобинцев, Владимир Морозов, Наталья Ловцова, Анастасия Крапивина, Михаил Довгалюк) и некоторые другие спортсмены (велогонщица Ольга Забелинская, байдарочница Елена Анюшина, борец-вольник Виктор Лебедев) получили допуск на Олимпиаду в Рио благодаря некоему неизвестному мне господину по имени Вениамин Бут и нанятым им для защиты нескольких гребцов юристам, - сказал Артём Пацев. – В связи с этим вынужден выступить с официальным заявлением и разъяснением. Упаси меня бог критиковать работу своих коллег-юристов – сейчас нам всем хватает работы по горло. Но мне непонятна настойчивость и цель, которую преследуют авторы этих публикуемых «откровений». Вот пассаж из недавней публикации:
«Следующий день ушел на формирование и отправку исковых заявлений. Первой с этим справилась Всероссийская федерация плавания, подавшая жалобу от имени знаменитой пловчихи Юлии Ефимовой ... Что характерно, сама Ефимова и другие пловцы из состава нашей сборной точно знали, кто на самом деле стоял за «прорывом на Олимпиаду». Свою искреннюю благодарность они просили через тренеров передать именно президенту ФГСР».
Я сначала думал, что это юмореска и жесткий стеб. Но – нет. Большой и серьёзный текст. Правда, без указания автора.
Может, все-таки, стоило спросить саму Юлю Ефимову или, например, Дашу Устинову – просили они передать свою благодарность Буту или нет? Ведь самое интересное – что ни Всероссийская федерация плавания, ни уж – тем более! – возглавляемая Бутом Федерация гребного спорта России, к Юле Ефимовой и ее апелляции не имели ВООБЩЕ никакого отношения. Если говорить про пловцов, то непосредственно ВФП обратилась ко мне с просьбой заняться делом только Владимира Морозова. Делами Ефимовой, Лобинцева, Ловцовой и Крапивиной я занялся после обращения спортивного агента и моего партнёра во многих делах Андрей Митькова, в историю Даши Устиновой я включился после крика души её отца Константина, по Довгалюку не было никаких обращений вообще – будем считать, что ему просто повезло.
Потом вдруг оказалось, что ребята, проходившие по так называемому «списку Макларена» (Морозов, Лобинцев и другие) тоже попали на Олимпиаду благодаря кому-то еще, а я – так, в стороне стоял, покуривал (хотя я и не курю). Безусловно, я прекрасно понимаю, что у победы всегда тысяча отцов – лишь поражение всегда сирота. Но настолько уж беспардонно – помилуйте…
Поэтому я и решил тоже, вслед за кучей наблюдателей, любителей, журналистов, юристов и спортивных функционеров разного толка высказаться по поводу всех исков, рассматривавшихся с моим участием в CAS в преддверии Рио-2016 или непосредственно во время Олимпийских игр, чтобы максимально снять все возможные вопросы, и уже даже защитить свою собственную профессиональную репутацию. В конце концов, эти иски готовил и подавал я, на заседаниях присутствовал также я, с сотрудниками, арбитрами CAS и оппонентами на протяжении 10-и дней круглосуточно общался тоже я – так что могу утверждать, что я обладаю самой что ни на есть первичной информацией. Так как занятость в это время была просто чудовищная (работать над исками, подбором доказательств, отправкой их в CAS и последующей процессуальной перепиской пришлось практически в круглосуточном режиме), мой быт, мою связь с миром, в том числе с журналистами и самими ребятами-спортсменами в это время обеспечивал Андрей Митьков.
Во-первых, стоит сказать, что все иски спортсменов делились на два условных типа. Первый тип: иск по «списку Макларена» (иск-СМ) – это иск, целью которого было оспаривание объявления международной федерацией спортсмена неподходящим (ineligible) для Олимпийских игр, основанного на докладе Макларена (эти рекомендации международным федерациям содержались в п.2 решения исполкома Международного олимпийского комитета (МОК) от 24 июля). Второй тип: иск по «правилу Осаки» (иск-ПО), оно же «45-е правило Олимпийской хартии», оно же «дело ЛаШона Мерритта» и т.д. – это иск, целью которого было оспаривание критерия, установленного п.3 решения исполкома МОК от 24 июля, согласно которому ни один российский спортсмен, ранее привлеченный к ответственности за нарушение антидопинговых правил и даже отбывший дисквалификацию, не может принять участие в Играх.
Первым иском стал иск-СМ от имени Владимира Морозова (подан 30 июля в 10:00 по времени Рио, номер дела 16/02). Нетрудно понять, каким образом формируется нумерация дел: 16/02 – это второе дело, поступившее в выездное присутствие CAS на Играх-2016. Дело 16/01 – дело российского велогонщика Ильнура Закарина, отказавшегося от продолжения борьбы и отозвавшего свой иск по причинам, которые может, наверное, озвучить только он сам.
Через полтора часа после морозовского был подан иск-СМ от имени Никиты Лобинцева (30 июля в 11:30, номер дела 16/03). Эти иски (16/02 и 16/03) CAS объединил в общее производство как весьма схожие по своим обстоятельствам и по предмету оспаривания. Заседание по объединенному делу ребят было назначено на следующий день (31 июля), в 14:00.
Однако в CAS, конечно, ждали иска другого типа – от Юлии Ефимовой (иск-ПО). Это мне подтвердили и сотрудники CAS, и даже арбитры, с которыми мы встречались. Клерки CAS не могли понять, что могло стать причиной отзыва Закариным иска, а скандальный журналист Хайо Зеппельт в своем твиттере 30 июля разместил вот такие последовательные записи (НА ФОТО). Стало понятно, что медлить с иском Ефимовой нельзя – Зеппельт уже начал вновь стараться все повернуть против России и российского спорта.
В тот же день, 30 июля, в 17:45, CAS зарегистрировал иск Юли Ефимовой (иск-ПО, номер дела 16/04), изрядно подпортив при этом Зеппельту репутацию надежного источника информации. Заседание по делу было назначено на 1 августа, 14:00. Забегая вперед, скажу, что 31 июля, после заседания по делу Морозова-Лобинцева, пришлось, с учетом явно выраженной позиции арбитров CAS, немного смягчить наши требования к МОК, и формально убрать требования о признании п.3 решения исполкома МОК от 24 июля недействительным (invalid), оставив при этом ранее заявленное требование о признании его не подлежащим исполнению (unenforceable). Почему это важно, скажу ниже. Кроме того, по делу Ефимовой нам пришлось заняться ещё и изменением скамьи арбитров – мы успешно отвели арбитра из Канады (получив на замену арбитра из Швейцарии).
Именно эти два дела (объединенное дело 16/02-16/03 и дело 16/04) и стали первыми и прецедентными по обоим типам исков – иску-СМ и иску-ПО – на Играх в Рио. Почему я так уверенно об этом говорю, смотрите чуть ниже.
На следующий день, 31 июля, в 11:00, CAS зарегистрировал еще один поданный нами иск-ПО – борца Виктора Лебедева (номер дела 16/06). Так как он стал вторым иском-ПО, непосредственно после заседания по делу Морозова-Лобинцева в ходе нашего короткого совещания с арбитрами CAS решили, что этот иск, как и все следующие иски-ПО (если таковые будут поданы), в любом случае будет рассматриваться по «модели Ефимовой». И именно для выяснения позиций всех участников спора по делу Ефимовой, учитывая его исключительную прецедентную важность, арбитры взяли столь большой тайм-аут – как они объяснили, для выработки внутри CAS единой позиции по обоим типам исков (иск-СМ и иск-ПО), но в первую очередь именно по искам-ПО. Андрей Митьков даже составил по просьбе председательствующего в деле Ефимовой арбитра Аннабелль Беннетт полный (но совсем не длинный) список российских спортсменов, которые отобрались в состав сборной России и теоретически подпадали под действие п.3 решения исполкома МОК от 24 июля. Это было сделано потому, что представители МОК в первом заседании по делу Ефимовой (1 августа) настаивали, что в случае удовлетворения прецедентного иска Ефимовой программа олимпийских соревнований полетит в тартарары из-за большого дополнительного числа участников из России, чьи квоты уже перераспределены.
Понятно, что все дальнейшие иски по указанным моделям СМ и ПО (с более свежими номерами – от 16/07 и выше) уже были поданы существенно позднее, и слушания по ним проходили, когда основные аргументы и нами, и МОКом, и международными федерациями были заявлены, а арбитры CAS провели совещания по выработке единого подхода.
Так, к примеру, именно в результате разбирательства по иску-СМ наших пловцов Морозова и Лобинцева Международная федерация водных видов спорта (FINA) за сутки трижды (!!!) диаметрально меняла свою позицию, а МОК, видя нерешительность федерации и ее откровенное нежелание брать на себя какую-либо ответственность, был вынужден утром 2 августа издать и распространить среди всех международных федераций Циркулярное письмо с разъяснениями, как именно следовало понимать и толковать содержание п.2 решения исполкома МОК от 24 июля. Оказалось, что просто упоминания в докладе Макларена имени спортсмена недостаточно для недопуска его/её на Игры, требуется что-то гораздо более существенное. После этого Циркулярного письма МОК начали появляться другие иски, в том числе и дело 16/10 по иску каноиста Андрея Крайтора.
Честно говоря, мы не планировали трубить на весь мир, что именно мы «прорубили окно на Игры» по искам-СМ, и без нашего дела 16/02-16/03 не было бы ни Циркулярного письма МОК, ни последующих попаданий на Игры ряда спортсменов, просто упомянутых Маклареном в докладе. Но раз уж господин Бут сотоварищи пытается теперь приписать всё себе, надо отбросить ложную и ненужную скромность, и честно признать: да, это сделали мы. И господин Бут тут совершенно ни при чем – я до момента, когда стали появляться странные публикации о его мессианской роли, вообще не знал о его существовании. Думаю, на этом вопрос о возникновении прецедента по искам-СМ снят.
Первое заседание по делу Юлии Ефимовой (напомню, это иск-ПО) 1 августа прошло достаточно оживленно, но напоминало «старые песни о главном» – со стороны МОК заявлялись те же самые аргументы в пользу существования «правила Осаки», на которые в 2011 и 2012 годах ответил не кто-нибудь, а сам Ричард Макларен, канадский профессор права. Именно он являлся председательствующим в делах по отмене «правила Осаки», рассмотренных тогда CAS. Поэтому возражать нашим оппонентам было довольно легко: достаточно было лишь хорошо ориентироваться в текстах двух прецедентных решений – и спокойно цитировать господина Макларена. Основная сложность этого заседания заключалась именно в удержании МОК в числе ответчиков, поскольку арбитры CAS, явно желавшие спихнуть МОК в категорию «заинтересованных лиц» и на основании этого отказать в иске, пытались истолковать ранее поданное заявление об оставлении одного требования из двух (признать п.3 решения исполкома МОК 24 июля invalid и unenforceable) как отказ от исковых требований к МОК. Пришлось долго и подробно дискутировать по поводу того, что мы не видели смысла признавать данный пункт решения МОК недействительным (invalid), поскольку он и так недействителен, с момента его принятия. В российском праве это называется ничтожность.
На самом заседании я даже привел пример с рабством – что делать, если вдруг кто-то в МОК сойдет с ума и выпустит приказ, разрешающий рабство на Играх? Он ведь будет unenforceable – т.е., безусловно не будет подлежать исполнению. Никому даже не придет в голову оспаривать его в CAS – признавать недействительным (invalid) через суд, т.к. он недействителен с момента его издания в силу общепринятых правовых принципов. В этом заседании блеснул новыми для себя юридическими знаниями и Андрей Митьков, строго указавший арбитрам CAS на несоблюдение ими 24-часового срока рассмотрения спора – к тому времени дело шло уже более двух суток. Заседание завершилось просьбой МОК дать дополнительное время для консультаций и подготовки нового отзыва, исходя из нашей позиции по объему требований. Арбитры предоставили МОКу такую возможность.
Затем, 2 августа, МОК просил о переносе даты предоставления обновленного отзыва еще на сутки, ссылаясь на занятость юристов в работе сессии МОК. Кстати, в этот же день, 2 августа, в 13:30 по времени Рио, был подан иск от имени гребцов Карабельщиковой и Подшивалова, который впоследствии будет объявлен господином Бутом «прорывом». Но к 2 августа и у арбитров CAS, и у МОК уже сложилась определенная позиция по искам-ПО.
В итоге, второе заседание по иску Юли Ефимовой было назначено на 4 августа, 10:00 утра по времени Рио. Так как все основные аргументы сторон уже были выслушаны ещё три дня назад, 1 августа, выступления были короткими, а основное время было потрачено на составление и согласование юристами трех сторон (Ефимовой, МОК и FINA) списка Юлиных допинг-проб за последние два года.
Вечером 4 августа резолютивная часть решения пришла нам на почту. Про Юлины слезы в этот момент уже подробно рассказывал Андрей Митьков.
Теперь – о том, почему всё-таки именно «дело Ефимовой» должно считаться прецедентом по искам-ПО (несмотря даже на имеющуюся ссылку в тексте решения по Ефимовой на дело Карабельщиковой-Подшивалова). Подчеркну при этом – я не спорю, что юристы гребцов отлично поработали, и очень рад за самих спортсменов, доказавших своё право выступать на Играх (хотя так и не выступивших в Рио) – поскольку все мы делали, пусть и немного с разных сторон, одно большое и важное дело.
Во-первых, иск Ефимовой, как уже говорилось, поступил в CAS и «ушел в проработку» и ответчиками, и арбитрами еще 30 июля в 17:45. Более того, днем 1 августа уже состоялось первое заседание, с обменом всеми возможными аргументами, с выпадами сторон в отношении друг друга и т.д. Иск гребцов был подан в CAS лишь спустя сутки, 2 августа в 13:30. Ну, и номера дел – 16/04 и 16/13 соответственно – о чем-то должны говорить.
Во-вторых, выход резолютивной части решения по гребцам чуть раньше резолютивной части решения по Ефимовой объясняется, на самом деле, лишь тем, что у основного арбитра CAS дивизиона Ad Hoc (Аннабелль Беннетт из Австралии), которая и вырабатывала общую позицию по искам-ПО и, судя по всему, писала «болванку» такой позиции, 3-4-5-6 августа было много слушаний. Она приступала к «причесыванию» своих текстов – в том числе, и текста по делу Ефимовой – чаще всего, уже во второй половине дня или даже по вечерам. Ссылка в решении по Ефимовой на дело гребцов – оттуда же, так арбитр пыталась придать дополнительный вес своей позиции, указав на согласование такой позиции большинством арбитров дивизиона, даже не входящими в число «тройки», рассматривавшей дело Юли.
В-третьих (основной аргумент, на самом деле, при определении «прецедентности» дел – не только в этом конкретном случае, а и вообще в праве): исковые требования. Как они были сформулированы и в каком виде удовлетворены?
Как я уже говорил, после нашего отказа от требования о признании п.3 решения исполкома МОК недействительным (invalid), в деле Юлии Ефимовой осталось лишь требование о признании этого пункта не подлежащим применению (unenforceable). Именно это требование (о признании решения МОК в данной части unenforceable) и было удовлетворено CAS по нашему иску (дело 16/04).
В деле гребцов коллеги заявили требование о признании этого же п.3 решения исполкома МОК от 24 июля ничтожным (null and void), в чем можно легко убедиться, посмотрев п.4.2 решения CAS по делу 16/13. Но вот удовлетворил CAS в этом деле только одно, причем не заявленное истцами требование. Угадайте, какое? Правильно! CAS в деле гребцов фактически вышел за пределы исковых требований и признал решение исполкома МОК от 24 июля в части п.3 – unenforceable, как просили мы по делу Ефимовой. Это, кстати, лишний раз подтверждает, что позиция арбитров CAS была выработана ими совместно. И, судя по единственному удовлетворенному требованию (unenforceable), это произошло еще до подачи иска гребцами – 1 августа, после наших долгих прений по поводу invalidity и enforceability решения исполкома МОК от 24 июля.
Ну, и, в-четвертых, маленькая не юридическая, но очень важная деталь. После того, как завершилось второе заседание по иску Ефимовой (4 августа, часов в 11:00), и все арбитры спешно удалились на свои заседания по другим делам либо быстро приступили к отписыванию своих решений, ко мне подошел великий и ужасный Франсуа Каррар, лично представлявший интересы МОК в этом процессе. Пожал руку и сказал: «Вы выиграете этот процесс. Но ты должен будешь налить мне водки». Спорить с самим Карраром по этому вопросу я не решился.
Вот и все, собственно. По-моему, всё достаточно ясно.